Измена мужа и чувство вины
Цена подавленных эмоций
Побег к свободе
Разлука и освобождение
Обострение чувства вины
Метод освобождения
Предательство, которое изменило всё
Север. Дома-вагоны, переделанные под жильё — временное пристанище для переехавших в 90-х на заработки. Около ста семей, ни телефонов, ни подруг. И я — двадцатилетняя девушка, которая застала мужа в постели с родной сестрой.
Когда я это увидела, внутри будто всё разом покрылось льдом. Образовалась сквозящая, пустая дыра. Мне некуда было бежать. Не было ни угла, чтобы спрятаться, ни человека, чтобы позвать.
Я не кричала и не плакала. Просто тихо развернулась и ушла. В тот момент я думала только о дочке, которой было всего 6 месяцев. Хотела сохранить молоко и её спокойствие.
Мне казалось, что я поступаю правильно, гася в себе всю боль и все чувства. Я не знала тогда, что эта похороненная боль станет тяжёлым грузом на долгие годы.
Когда я это увидела, внутри будто всё разом покрылось льдом. Образовалась сквозящая, пустая дыра. Мне некуда было бежать. Не было ни угла, чтобы спрятаться, ни человека, чтобы позвать.
Я не кричала и не плакала. Просто тихо развернулась и ушла. В тот момент я думала только о дочке, которой было всего 6 месяцев. Хотела сохранить молоко и её спокойствие.
Мне казалось, что я поступаю правильно, гася в себе всю боль и все чувства. Я не знала тогда, что эта похороненная боль станет тяжёлым грузом на долгие годы.
Но спустя 3-4 года моё тело начало сдавать. Истерики, постоянная усталость, страхи, обиды, отеки, головная боль, повышенная плаксивость, одышка стали моими спутниками. К 25 годам моё тело напоминало старушку, и гипертонический криз стал для меня спусковым крючком к действиям.
Нет, я не простила мужа — я проглотила обиды и продолжила жить, но жизнь не удавалось построить. Все мои попытки развестись не увенчались успехом, потому что манипуляция была дочкой: «Ну давай ещё раз попробуем. Ради дочки». И я сдавалась. Я готова была вновь терпеть ради дочки.
Всё больше уходя в чувство одиночества, ненужности и замкнутости, я старалась быть «хорошей» — не устраивать истерики, разборки. Я думала, он и сам понимает, что натворил, и видит, что со мной происходит. , — только потому, что он мне изменил и сделал больно. Но это была лишь моя иллюзия, которая потом больно ранила.
Нет, я не простила мужа — я проглотила обиды и продолжила жить, но жизнь не удавалось построить. Все мои попытки развестись не увенчались успехом, потому что манипуляция была дочкой: «Ну давай ещё раз попробуем. Ради дочки». И я сдавалась. Я готова была вновь терпеть ради дочки.
Всё больше уходя в чувство одиночества, ненужности и замкнутости, я старалась быть «хорошей» — не устраивать истерики, разборки. Я думала, он и сам понимает, что натворил, и видит, что со мной происходит. , — только потому, что он мне изменил и сделал больно. Но это была лишь моя иллюзия, которая потом больно ранила.
Только я представила эту картину, как дверь открывается — и за ней стоит муж! «Ну, думаю, дождалась! Доревелась!»
И муж говорит: «Ты надоела тут истерить. Думаешь, я не слышу, как ты воешь в подушку? Ничего страшного не случилось». И ушёл.
Я поворачиваюсь к зеркалу и говорю себе:
«Собственно, по какому праву я должна терпеть такое отношение к себе?
И что, я должна это слушать всю жизнь, ещё лет 40–50? Кем я тогда стану?
Нет, я не хочу больше так».
Вытерла слёзы и за полтора года всё поменяла. Наши отношения изменились: муж стал ко мне прислушиваться, уважать, ценить, советоваться со мной. Но пустота внутри не заполнилась. Было ощущение, что я живу не свою жизнь, не с тем человеком и не там.
Поэтому появилось огромное желание изменить всё. Мы договорились с мужем о переезде в Тюмень, и я уехала на разведку, оставив дочку с отцом. Мне было очень тяжело. На тот момент мы жили уже в поселке на 2000 человек, но так же было тесно под контролем мужа и без подруг. И переезд в Тюмень виделся прекрасной возможностью для всех.
И муж говорит: «Ты надоела тут истерить. Думаешь, я не слышу, как ты воешь в подушку? Ничего страшного не случилось». И ушёл.
Я поворачиваюсь к зеркалу и говорю себе:
«Собственно, по какому праву я должна терпеть такое отношение к себе?
И что, я должна это слушать всю жизнь, ещё лет 40–50? Кем я тогда стану?
Нет, я не хочу больше так».
Вытерла слёзы и за полтора года всё поменяла. Наши отношения изменились: муж стал ко мне прислушиваться, уважать, ценить, советоваться со мной. Но пустота внутри не заполнилась. Было ощущение, что я живу не свою жизнь, не с тем человеком и не там.
Поэтому появилось огромное желание изменить всё. Мы договорились с мужем о переезде в Тюмень, и я уехала на разведку, оставив дочку с отцом. Мне было очень тяжело. На тот момент мы жили уже в поселке на 2000 человек, но так же было тесно под контролем мужа и без подруг. И переезд в Тюмень виделся прекрасной возможностью для всех.
Но в определённый момент муж передумал и начал звать меня назад. Вкусив свободы, я наотрез отказалась. Тогда он стал манипулировать дочкой, играя на моём чувстве вины. Мне постоянно внушали: «Ты — плохая мать, ты бросила своего ребёнка».
Я не вернулась. Я боялась, что тотальный контроль и угнетение снова станут моей реальностью, что муж вознесётся на пьедестал силы, а меня раздавит, смешает с грязью и будет постоянно твердить: «Я знал, что у тебя ничего не получится. Ты — никто».
Стиснув зубы, заливаясь слезами от боли разлуки с дочкой и терзаясь чувством вины, я продолжала работать в Тюмени. Ради себя. Ради неё — ради нашего лучшего будущего. Я понимала, что меня осуждают — муж, родственники, окружающие, — но я оставалась.
Денег катастрофически не хватало. Не хватало на аренду квартиры, на еду, на самое необходимое. Чтобы заработать, я выходила из дома в семь утра, шла пешком на работу и обратно — около 5–7 километров в одну сторону. Каждый день.
Но я не сдавалась. В моменты полного отчаяния я твердила себе: «У меня всё равно получится. Я не сдамся. Иначе он уничтожит меня окончательно».
Сердце разрывалось от боли за дочку, но впервые в жизни я хотела выбрать себя. Я никогда этого не делала, и теперь, когда у меня наконец получилось, я должна была выстоять.
Стиснув зубы, заливаясь слезами от боли разлуки с дочкой и терзаясь чувством вины, я продолжала работать в Тюмени. Ради себя. Ради неё — ради нашего лучшего будущего. Я понимала, что меня осуждают — муж, родственники, окружающие, — но я оставалась.
Денег катастрофически не хватало. Не хватало на аренду квартиры, на еду, на самое необходимое. Чтобы заработать, я выходила из дома в семь утра, шла пешком на работу и обратно — около 5–7 километров в одну сторону. Каждый день.
Но я не сдавалась. В моменты полного отчаяния я твердила себе: «У меня всё равно получится. Я не сдамся. Иначе он уничтожит меня окончательно».
Сердце разрывалось от боли за дочку, но впервые в жизни я хотела выбрать себя. Я никогда этого не делала, и теперь, когда у меня наконец получилось, я должна была выстоять.
Прошёл год, прежде чем я забрала дочку. Мы постоянно переезжали с квартиры на квартиру, меняли школы. Я понимала, как тяжело было восьмилетней девочке постоянно адаптироваться к новым условиям. Почти каждый день она кричала мне: «Ты плохая мать! Ты бросила меня, я тебе не нужна! Папа хороший — он всё мне покупал, а у тебя вечно нет денег!»
Заливаясь слезами, я пыталась успокоить себя: «Сейчас тяжело, но придёт время, когда всё изменится. Всё обязательно получится».
Но в летние каникулы дочка с отцом придумали план, как обмануть меня и уехать на Север. Они осуществили его в октябре, оставив меня в полном одиночестве, с чувством разочарования в себе и ощущением, что я никому не нужна.
Муж подал на развод. После долгих уговоров вернуться, даже после того, как увез дочь, он отчаялся и развёлся. Я приняла эту новость с облегчением — мои три попытки развестись ещё на Севере не увенчались успехом. Каждый раз он отговаривал меня, и я забирала заявления ради дочки, но ничего не менялось, всё возвращалось на круги своя.
И вот я выдохнула — я была свободна. Без дочки, брошенная, ненужная, одинокая, разочарованная в себе... но свободная.
Заливаясь слезами, я пыталась успокоить себя: «Сейчас тяжело, но придёт время, когда всё изменится. Всё обязательно получится».
Но в летние каникулы дочка с отцом придумали план, как обмануть меня и уехать на Север. Они осуществили его в октябре, оставив меня в полном одиночестве, с чувством разочарования в себе и ощущением, что я никому не нужна.
Муж подал на развод. После долгих уговоров вернуться, даже после того, как увез дочь, он отчаялся и развёлся. Я приняла эту новость с облегчением — мои три попытки развестись ещё на Севере не увенчались успехом. Каждый раз он отговаривал меня, и я забирала заявления ради дочки, но ничего не менялось, всё возвращалось на круги своя.
И вот я выдохнула — я была свободна. Без дочки, брошенная, ненужная, одинокая, разочарованная в себе... но свободная.
Через четыре года дочка согласилась переехать ко мне. Она вернулась агрессивной, озлобленной, наполненной ненавистью ко мне и уверенностью, что я её бросила, что она была мне не нужна. За эти годы её отношения с отцом испортились — он постоянно работал, ездил на охоту и рыбалку, оставляя её одну.
К тому времени во мне уже укоренилось стойкое чувство вины перед дочерью. Чтобы восстановить отношения, я пыталась разговаривать с ней, рассказывала о подсознании, о Боге, учила практическим техникам, которые она успешно применяла. Я старалась стать для неё подругой: ограничивала общение с сомнительными людьми, выстроила чёткий распорядок дня, наняла репетиторов, чтобы подтянуть учёбу.
К тому времени во мне уже укоренилось стойкое чувство вины перед дочерью. Чтобы восстановить отношения, я пыталась разговаривать с ней, рассказывала о подсознании, о Боге, учила практическим техникам, которые она успешно применяла. Я старалась стать для неё подругой: ограничивала общение с сомнительными людьми, выстроила чёткий распорядок дня, наняла репетиторов, чтобы подтянуть учёбу.
Решение оказалось удивительно простым и одновременно глубоким: мне нужно было принять и одобрить на уровне души то самое решение — уехать в Тюмень, оставив дочь. Я начала убеждать себя, что не могла поступить иначе, что не имею права осуждать ту Олю, которая когда-то принимала это решение. Та Оля действовала исходя из своих знаний, жизненного опыта, своего состояния и видения будущего.
На практике это выглядело так: я включала громкую музыку с мощными басами и кричала что есть мочи: «Я одобряю своё решение оставить дочку и переехать в Тюмень! Я одобряю своё решение оставить дочку и переехать в Тюмень!» Я кричала снова и снова, пока внутри не пошла отдача — пока не пришло то самое чувство одобрения и согласия с самой собой.
На практике это выглядело так: я включала громкую музыку с мощными басами и кричала что есть мочи: «Я одобряю своё решение оставить дочку и переехать в Тюмень! Я одобряю своё решение оставить дочку и переехать в Тюмень!» Я кричала снова и снова, пока внутри не пошла отдача — пока не пришло то самое чувство одобрения и согласия с самой собой.
На Севере она вышла из-под контроля. Отец не интересовался её жизнью, не следил за её перемещениями, не контролировал время возвращения домой. Она была предоставлена сама себе, и её успеваемость упала до нуля. В одиннадцать лет она была агрессивной, озлобленной, обиженной, с твёрдой уверенностью, что никому не нужна, что её никто не любит и все бросили.
Я пыталась изменить это — компенсировала внимание, заботу и деньги, но безуспешно. Постепенно мои усилия дали плоды: за несколько лет мне удалось наладить отношения с дочерью. Однако чувство вины во мне оставалось.
И в один день всё накалилось внутри настолько, что мне пришлось срочно найти метод, как избавиться от этого разрушающего чувства.
Я пыталась изменить это — компенсировала внимание, заботу и деньги, но безуспешно. Постепенно мои усилия дали плоды: за несколько лет мне удалось наладить отношения с дочерью. Однако чувство вины во мне оставалось.
И в один день всё накалилось внутри настолько, что мне пришлось срочно найти метод, как избавиться от этого разрушающего чувства.
Примерно через 30 минут я ощутила, как наступает принятие, внутреннее согласие, и мне моментально полегчало. Чтобы завершить процесс и окончательно очиститься от остатков чувства вины, я создала медитацию «Одобрение себя», которая помогла мне полностью освободиться.
Но на этом история не закончилась. В момент моего глубокого осознания и принятия моя дочка тоже ощутила эти изменения на тонком уровне. Реальность быстро перезаписалась, и наши отношения начали меняться в лучшую сторону.
Но на этом история не закончилась. В момент моего глубокого осознания и принятия моя дочка тоже ощутила эти изменения на тонком уровне. Реальность быстро перезаписалась, и наши отношения начали меняться в лучшую сторону.
Эта практика стала для меня спасением. Она родилась из отчаяния и острого чувства вины, которое годами отравляло мне жизнь. Я поняла, что не могу изменить прошлое, но могу полностью изменить свое отношение к нему и к себе той, которая принимала тогда те сложные решения.
Суть практики: Цель — не просто «простить» себя, а полностью одобрить свои прошлые решения на уровне души. Принять, что та женщина, которой вы были, действовала исходя из лучших побуждений, имеющихся знаний и в рамках своих возможностей на тот момент.
Когда применять:
Суть практики: Цель — не просто «простить» себя, а полностью одобрить свои прошлые решения на уровне души. Принять, что та женщина, которой вы были, действовала исходя из лучших побуждений, имеющихся знаний и в рамках своих возможностей на тот момент.
Когда применять:
- Когда чувство вины гложет изнутри.
- Когда вы корите себя за прошлые поступки.
- Когда понимаете, что не можете принять свое решение.
- Когда внутренний критик постоянно твердит: «Надо было поступить иначе!»
Важное примечание:
Эта практика — не оправдание поступков, а акт глубокого сострадания к себе. Вы не стираете прошлое, вы меняете его заряд внутри себя с разрушительного на нейтральный или даже положительный. Вы возвращаете себе право быть неидеальной и принимать решения, которые были необходимы для вашего выживания и духовного роста.
Эта практика стала основой для моей медитации «Одобрение себя», которая помогает мягче, но не менее эффективно, прорабатывать другие аспекты жизни.
Эта практика — не оправдание поступков, а акт глубокого сострадания к себе. Вы не стираете прошлое, вы меняете его заряд внутри себя с разрушительного на нейтральный или даже положительный. Вы возвращаете себе право быть неидеальной и принимать решения, которые были необходимы для вашего выживания и духовного роста.
Эта практика стала основой для моей медитации «Одобрение себя», которая помогает мягче, но не менее эффективно, прорабатывать другие аспекты жизни.
Муж, конечно, с удовольствием отстранился и не принимал никакого участия в моей жизни. Все проблемы я решала сама. Он говорил: «Ты сама виновата, сама и решай. Меня не впутывай».
Наша семейная жизнь была выстроена так: муж делал всё, что хотел. Общение шло по схеме: 4 дня мы жили «мирно», чтобы он мог воспользоваться супружескими обязанностями, остальное время молчали, и каждый занимался своими делами. Мы были в одной семье, но совершенно чужими людьми.
Наша семейная жизнь была выстроена так: муж делал всё, что хотел. Общение шло по схеме: 4 дня мы жили «мирно», чтобы он мог воспользоваться супружескими обязанностями, остальное время молчали, и каждый занимался своими делами. Мы были в одной семье, но совершенно чужими людьми.
Через время мои подавленные чувства стали пробивать себе дорогу. По ночам я начала тихо плакать в подушку. Дочка подросла, и я могла уделять внимание себе, а в себе оказалось так много слёз, что «крышечку» у меня срывало по ночам. Ночи стали не сонными, а истерическими.
Однажды, глядя на своё отекшее лицо в зеркале, я снова говорила себе по старой пластинке: «За что он так со мной? Ведь я такая хорошая, стараюсь, чтобы всё было хорошо, не придираюсь, не ругаюсь, не кричу. За что мне всё это?»
Я надеялась, что он услышит мои слёзы, подойдёт, обнимет и скажет: «Ну что ты, моя любимая, плачешь? Да, я урод, изменил тебе. Мне нет прощения. Но умоляю, прости меня. Я так тебя люблю». Упадёт на колени, я вытру слёзы, скажу: «Ну хорошо» — и начнём жить счастливо.
Однажды, глядя на своё отекшее лицо в зеркале, я снова говорила себе по старой пластинке: «За что он так со мной? Ведь я такая хорошая, стараюсь, чтобы всё было хорошо, не придираюсь, не ругаюсь, не кричу. За что мне всё это?»
Я надеялась, что он услышит мои слёзы, подойдёт, обнимет и скажет: «Ну что ты, моя любимая, плачешь? Да, я урод, изменил тебе. Мне нет прощения. Но умоляю, прости меня. Я так тебя люблю». Упадёт на колени, я вытру слёзы, скажу: «Ну хорошо» — и начнём жить счастливо.
Ольга Пфлюг - рекомендует
Борьба за себя
Практика «Полное одобрение себя: решение, спасшее меня»
Пошаговая инструкция:
Подписывайся на Ольгу Пфлюг
в соцсетях
в соцсетях
ИП Пфлюг О. Н.
ИНН 861402017503
ИНН 861402017503
email: info@videnieangelov.ru
+7 (906) 820-65-89